Холодные медные слезы
Золотая, медная и две серебряные. Все одинакового размера – около полудюйма в диаметре – и одинакового вида, только металлы разные. Три монеты сияюще-новенькие. Одна из серебряных истерта настолько, что я едва разобрал, какой на ней рисунок. Все четыре монеты – храмовой чеканки. Об этом говорило все – буквы старого стиля, дата в непонятном летосчислении, явно религиозная символика, отсутствие королевского профиля на лицевой стороне. Монеты королевской чеканки отличаются наличием королевского профиля на аверсе. Монеты коммерческой чеканки расхваливают товары или услуги чеканщика.
Карентийский закон позволяет штамповать монеты кому угодно. Все прочие королевства объявили чеканку денег государственной монополией потому, что разница между стоимостью металла для монеты и ее денежным достоинством обогащает казну государства. Но и Карентийская Корона свой куш не упустит. Она требует, чтобы частные чеканщики покупали монетные диски или болванки у Королевского Монетного двора, причем за сплав, из которого изготовляют болванки, покупатели расплачиваются чистым металлом того же веса. Прибавьте сюда выгоду, которую получает казна, экономя на изготовлении матриц и жалованье рабочих-штамповщиков.
Большую часть времени система работает как по маслу, а когда случаются сбои, виновных поджаривают живьем, будь они хоть Князьями Церкви или чиновниками Монетного двора (последние все как один – кузены короля). Основа карентийского процветания – надежность карентийской денежной системы. Карента коррумпирована насквозь, но никому не дозволено покушаться на орудие коррупции.
На полпути наверх я встретил старого священника. Он улыбнулся и благожелательно кивнул. Старик относился к редкой разновидности служителей Церкви, которые оправдывали в моих глазах существование духовенства. В итоге они остаются у подножия иерархической лестницы всю свою жизнь.
Человеческая способность к шельмовству безгранична. Я знавал типа, у которого была настолько легкая рука, что он мог просверлить в ребре золотого дыру, облегчить монету на четверть, залить пустоты свинцом и незаметно заделать отверстие.
Его казнили за изнасилование, которого он не совершал. Наверное, это и называется карма.
Ночи кровавого железа
Родственников этой бабочки я видел на островах, когда проходил пятилетнюю службу в Королевском флоте. На болотах было полно этих мошек. Там водятся все виды насекомых, на создание которых у Бога хватило фантазии, кроме разве что северных тараканов. Вероятно, сотворением мира руководила некая небесная комиссия. В местностях, где территории различных ведомств частично совпадали, между божественными чиновниками шла конкурентная борьба. И они, несомненно, сбрасывали переизбыток созданных насекомых в эти тропические болота.
Он что-то проворчал, должно быть, на иностранном языке, потому что ни один благородный человек не станет произносить слова, которые мне послышались. А офицеры Стражи все сплошь благородные люди. Пообщайтесь с ними. Они такого вам наговорят, пока будут обчищать ваши карманы!
Ночью он видит лучше меня. Это одно из преимуществ, которое дает ему кровь эльфов. Она определяет и главный недостаток Морли: он уверен в собственном бессмертии. Это неправда, что эльфы бессмертны. Они просто думают, что это так. Только стрела, пронзившая сердце, может их в этом разубедить.
Смертельная ртутная ложь
Книга меня заинтересовала. Я прочитал все три тома эпопеи «Вороны не остались голодными», поджидая свою подругу в библиотеке. Основной пружиной действия в книге являлась династическая склока, в которой принимала участие толпа людей, состоящих друг с другом в родственных отношениях разной степени. Главным призом была практически призрачная королевская власть над рыхлой ассоциацией варварских кланов. Ни одно действующее лицо в саге вы бы ни за что не решились пригласить в свой дом. Главный герой – головорез Орел – за свою жизнь лично умертвил более сорока человек.
В основе сюжета «Вороны не остались голодными» лежали подлинные события, которые несколько столетий мариновались в виде устных пересказов и только после этого были записаны.
Мне книга не понравилась. Отчасти потому, что в ней не оказалось симпатичных персонажей, но главным образом оттого, что автор считал своим долгом перечислить всех предков каждого игрока основного состава, а также его кузенов, отпрысков и остальных родственников. И то же самое для персонажей, с которыми главные действующие лица сочетались браком или которых они прикончили. Через некоторое время было невозможно уследить за всевозможными Торами, Торалфами, Торолфами, Торолдами, Тордами, Тодорсисами, Торидами, Торирсами, Торинсами, Тораринсами, Торгирсами, Торгьерами, Торгилами, Торбальдами, Торвальдами, Тофиннами и Торштенами. Уж не говоря о многочисленных Оддах, Эриках и Геральдах, каждый из которых мог изменить имя в любое время по самой ничтожнейшей причине.
Жар сумрачной стали
— Выбора нет, Гаррет. Нам выпало жить в эпоху перемен. Всяк должен сделать свой выбор. Того, кто откажется выбирать, сожрут с потрохами, ибо он останется один. Но тем, кто, подобно нам, видит знаки и угадывает предзнаменования, — тем предоставлена возможность одолеть подступающую тьму.
— Не сотрясай попусту воздух, старый хрыч. Не надо меня убеждать, что вода мокрая. При всех своих благородных порывах я лучше буду защищать справедливость и божественное право правителей Каренты из своего кабинета. Позащищаю, пивка попью, с Элеонорой поболтаю — и снова защищать.
— Гаррет, ты ж у нас всегда весельчак был, — проговорила Белинда. — Циник, конечно, но в наше время все кругом циники. Где же твои шуточки?
— Дорогуша, я как-то спросил одного умника, отчего вокруг столько мрачных старых пердунов. Он ответил, что у каждого из нас свой запас шуток, и этот запас рано или поздно иссякает, и жизнь останавливается. Я испугался: а вдруг у меня осталась последняя шутка, и если я ее вышучу, что тогда? Совсем не хочется становиться мрачным старым пердуном.
Найдется не одна религия, в которой ад и прохладнее, и тише, и пустыннее, нежели эта кухня в доме Макса Вейдера.
— Может, и не знакомы, ну да. Так я спрашиваю, ты тот Гаррет, что ли? Который хозяину помогает? Который в пехоте морской лямку тянул, а? Тот моего сынка из болота вытащил, ну да. Из пасти крокодильей, точно.
— Да. Да. Не знаю, мы друг друга столько раз отовсюду вытаскивали. Помню, правда, я помог выбраться парню, фамилия которого была Харман, но всего звали Бобби-Утка, уж не знаю почему…
— Энто он, сынок мой, ну да. Он с малолетства такой был, верно. Не нравилось ему имечко его, ну да. Всегда себя Бобби называл.
В следующий миг меня заключили в объятия, в которых я попросту утонул — ну да, утонул. Перед тем как мое дыхание пресеклось, я успел подумать, что папаша Бобби-Утки был настоящий мужик, ну да, ну да.
–— Ребята, вы когда-нибудь спите? — Я зевнул.
— Спим? А это как? Погоди, вспомнил! В армии заставляли, точно! Раз в неделю, и не спрашивали, хочу я или нет.
Злобные чугунные небеса
И чтобы покончить с анализом некоторых сторон экономики Каренты, следует сказать, что самый быстрый способ заставить гномов поделиться золотом и серебром — забрать все ценности у их трупов. Способ, конечно, быстрый, но не самый эффективный. Если вы принесете им голову громового ящера определенной породы, на которого сами они ни при каких обстоятельствах не охотятся, гномы забросают вас таким количество мешков, словно мешки эти заполнены самым обычным речным, а вовсе не золотым песком. Но голова, повторяю, должна принадлежать взрослой особи одного из самых крупных видов этих плотоядных пресмыкающихся — трехрогому, а еще лучше — редко встречающемуся пятирогому ящеру. Суть в том, что инъекция вытяжки из рогов ящера заставит вашу импотенцию сбежать от вас на другой континент. Я лично никогда не мог понять, почему гномы так жаждут заполучить эти рога. Впрочем, тут я не специалист. Надо полагать, гномихи лучше меня понимают смысл выражения «твердый как камень».
Шепчущие никелевые идолы
Парни, которые делали саму работу, были не того сорта, кого можно оскорблять безнаказанно. На всю их ораву едва ли можно было насчитать хотя бы половину шеи. Если бы с них капризным порывом ветра содрало рубашки, на телах обнаружилось бы больше волос, чем у пещерных медведей. При этом, скорее всего, у них возникли бы трудности с опознанием написанных на бумаге собственных имен, даже если бы им дали две недели на подготовку.
Станет ли эта ночь подобием одного из тех празднеств в добрых старых вальхаллах, где люди тана напивались до бесчувствия и валились на устланный соломой пол? В лужи собственной блевотины. В окружении мелкого домашнего скота и отходов со стола.
Соломы здесь, правда, нет. Черт!
— Потом объясню. Я тоже открываю новое предприятие. Это будет место, где психи смогут вываливать любую чепуху, которая забивает их дурацкие головы.
— У нас уже есть такое место — ступени Канцелярии.
— Больше нет. Релвей выживает их оттуда. Очевидно, никому не удается сделать на этом деньги.
— Как это не удается? А продавцы сосисок? Крыс на палочке? Тот парень с темпурой из тарантула?
— А кто ее покупал?
— Не знаю. Кто-то покупал, иначе он не торчал бы там каждый день… Тьфу, мерзость какая!
Комментариев нет:
Отправить комментарий